Джерард О`Нил - Черная месса
Эти особые предосторожности дополняли уже принятые Балджером надежные меры борьбы с возможным наблюдением за ним, такие как манера вождения автомобиля с целью проверить, не едет ли кто следом: он мог внезапно остановиться, внезапно повернуть в противоположную сторону, в особенности на улице с односторонним движением, внезапно съехать со скоростной полосы на хайвее и вообще свернуть с автострады. Бергерон и агенты АБН Рейли и Берри отмечали, что Балджер и Флемми постоянно держатся настороже.
Балджер с Флемми и новые следователи время от времени натыкались друг на друга. Однажды летней ночью Бергерон и Берри ехали следом за Балджером по Дорчестер-авеню в Саути, когда он их заметил. Балджер помахал им и улыбнулся. Но Уайти не всегда вел себя так беспечно. Однажды ночью Бергерон с еще одним детективом вели наблюдение за кондо в Куинси из белого «форда»-фургона, выделенного им АБН. В 2.02 ночи Балджер вышел из номера 101, сел в машину и поехал вокруг парковки, с подозрением глядя на «форд». Затем припарковался, вышел и заглянул в заднее стекло фургона, обошел вокруг машины, посмотрел на нее спереди и, заметно взволновавшись, вернулся в кондо. Следователи торопливо отъехали, и в эту же минуту увидели в зеркале заднего вида Балджера в автомобиле, выехавшем из тени мусорного бака.
Из этой игры в кошки-мышки следователи сделали вывод, что Балджеру и Флемми известно о проявленном к ним интересе. Но даже понимая, что «Операция „Бобы”» развивается в атмосфере высочайшего риска, они не допускали мысли отказаться от нее. Бергерон, Рейли и Берри часто обсуждали возможность того, что Балджер и Флемми являются осведомителями ФБР. Но в конце концов – и что с того? В 1984 году основная идея была проста. Балджер и Флемми, как заключил Рейли, «были крупнейшими криминальными фигурами, оставшимися в Бостоне после недавнего краха организации Анджуло». Даже если они и являлись информаторами, заметил Рейли, «информаторам никто не дает зеленой улицы». Все сходились в одном – будет намного проще выстроить дело, если они сумеют убедить свидетелей дать показания против Балджера и Флемми в суде, но это было нереально: из-за замкнутого образа жизни Балджера, из-за того, что Балджера в преступном мире очень боялись; из-за того, что люди вроде Джона Макинтайра просто бесследно исчезали. Таким образом, основной стратегией операции «Бобы» была необходимость зафиксировать собственные слова Балджера. Бо́льшую часть 1984 года следователи провели, пытаясь набрать уважительных оснований для того, чтобы убедить судью дать разрешение на установку прослушки.
И хотя в виде любезности они уведомили ФБР в апреле 1984 года, при подготовке операции «Бобы» следователи ставили перед собой цель ограничить доступ ФБР к собранной информации, в том числе о наркодеятельности Балджера. «Я хотел не допустить к этой информации ФБР и продолжать работу», – рассказывал Рейли. «Это дело, – сказал он, – было инициировано АБН, проводилось АБН, финансировалось АБН. Мы делали все». Вся операция была организована так, чтобы не дать некоторым конкретным агентам бостонского отделения ФБР узнать о ней. Той осенью, когда из Нью-Йорка прибыла первоклассная техкоманда ФБР, чтобы проконсультировать АБН на предмет установки жучков в машине и кондо Балджера, этим прибывшим агентам запретили отмечаться в бостонском отделении. Двое местных агентов ФБР, которых АБН все-таки пришлось привлечь к работе – они должны были помочь прослушивать разговоры, – были в городе новичками. Даже штаб-квартиру операции «Бобы» перенесли в дом «Фарго» в даунтауне Бостона, подальше от комплекса правительственных зданий имени Джона Ф. Кеннеди, где агенты АБН и ФБР частенько пересекались, вместе ходили на ленч и могли начать сплетничать о делах, которые разрабатывали.
Но ФБР все равно знало, и с точки зрения Флемми, роль ФБР в операции «Бобы» была не более чем «тайной попыткой сделать так, чтобы расследование в конечном итоге оказалось безуспешным». Коннолли, как оказалось, с самого начала понял, откуда ветер дует – в самом начале 1984 года, еще до того, как у операции появилось название, и до того, как АБН разработало план действий. Сразу же после того как из Бостона прислали телекс, уведомлявший штаб-квартиру ФБР о запланированной разработке АБН, один из высших чинов ФБР в Вашингтоне, округ Колумбия, человек по имени Шон Маккуини, поднял телефонную трубку и позвонил Джиму Рингу. Маккуини был главой отдела по борьбе с организованной преступностью в головном офисе ФБР.
Вместо Ринга на звонок ответил Джон Коннолли.
– Это не ваши парни? – спросил его Маккуини.
А то, что знал Коннолли, знали и Балджер с Флемми. Они продолжали регулярно встречаться в течение всего года и, как сказал Флемми, разговоры часто обращались ко все возрастающему к ним интересу со стороны АБН и полиции Куинси. Между ними происходило нечто вроде взаимного сотрудничества – каждый делился с остальными любой добытой информацией. Коннолли получал дополнительную информацию от других агентов либо напрямую, либо через Ринга. Было бы неплохо, чтобы свой вклад вносил и Джон Моррис, но Моррис не только не руководил больше отделом, но и вовсе уехал из города: бывшего куратора отправили со спецзаданием во Флориду, и он вернулся только в начале 1985 года.
Во время одной из важных встреч в сентябре 1984 года Балджер, Флемми, Ринг и Коннолли собрались в квартире Коннолли в Южном Бостоне. Это место выбрали, потому что копы ночами напролет следили за кондо Балджера. Четверка, как вспоминал Флемми, вела «оживленную дискуссию» об операции «Бобы». Флемми и Балджер, обращаясь к Рингу, категорически отрицали свое участие в наркодеятельности. Ринг и Коннолли сказали, чтобы они не волновались, настаивая на том, чтобы Флемми с Балджером «держались и оставались – ну, вы понимаете, оставались в команде». Вдобавок Балджеру и Флемми сообщили, что над операцией «Бобы» теперь работают в доме «Фарго» в Бостоне. Это дало возможность Балджеру наблюдать за зданием и отследить все до единой марки, модели и все номерные знаки тайных автомобилей, на которых ездили агенты.
К тому времени, как в канун Рождества следователи АБН получили разрешение суда подключить прослушку к телефону Джорджа Кауфмана, Флемми и Балджер на шаг их опережали. Джон Коннолли сделал им своего рода подарок к празднику – предупредил о прослушке, так что вместо записи переговоров гангстеров агенты АБН Рейли и Берри слушали только полную чушь, которую Флемми нес по телефону, или же кодированные переговоры с Джорджем Кауфманом. Балджер же телефоном вообще не пользовался.
Учитывая все заблаговременные предупреждения, удивительно, что Бергерону, Рейли и Берри из АБН все-таки удалось установить микрофоны в кондо и машине Балджера. И они это сделали, пусть и не на долгий срок – на несколько недель 1985 года. После того как техническая команда ФБР, вызванная для консультации, оказалась неспособна предложить хотя бы один надежный способ установки микрофонов в машине и кондо Балджера, агенты АБН и Бергерон оказались предоставлены сами себе. И в машине, и в кондо была установлена сложная система сигнализации, способная обнаружить любое вторжение. Техническая команда, посмотрев на жилье и машину издалека, вынесла заключение, что нет ни малейшей возможности проникнуть внутрь и установить жучки, разве только агенты выяснят коды отключения сигнализации. Кроме того, ФБР предложило заменить машину Балджера точной ее копией с уже установленной прослушкой. Рейли счел это предложение смехотворным. Через день техкоманда вернулась в Нью-Йорк. Их жалкие дежурные предложения только усилили тревогу Рейли насчет ФБР, хотя техкоманде было приказано не сообщать местным агентам о своем пребывании в городе. «Я считал, что они не особенно старались».
Так что Рейли, Берри и Бергерон взяли дело в свои руки. Они раздобыли «шеви», в точности такой, как у Балджера, и начали его изучать, пытаясь найти способ установить жучок, не вскрывая машину. Обнаружив точку входа внизу на панели одной из дверок, они начали практиковаться, высверливая там отверстие, и в конце концов сумели вставить в него рабочий микрофон. Точно так же они поступили и с кондо – учились высверливать отверстия в подоконниках, чтобы просунуть жучок снаружи и установить его.
В начале 1985 года, под покровом ночи, агенты установили жучок в подоконник кондо. «Жучок работал прекрасно», – рассказывал Бергерон. «Проблема, – сказал он, – заключалась в том, что как только приезжал Флемми, Балджер включал на полную мощность одновременно стереосистему и телевизор, и оба гангстера уходили наверх, чтобы вести разговоры там». Попытка провалилась.
Затем, 2 февраля 1985 года, пока Балджер еще спал, агенты установили жучок в дверной панели черного «шеви». Но на следующий день, когда Балджер уселся в свою машину и поехал в Южный Бостон, агенты услышали только дорожный шум. Микрофон передавал толчки и скрежет, когда автомобиль поворачивал на хайвее. Даже после того как на следующую ночь они переустановили жучок, агентам по-прежнему не хватало «четкости и разборчивости» в перехвате разговоров Балджера. Частично проблема заключалась в ощутимой ограниченности технологий, которыми приходилось пользоваться. Они использовали крошечный прибор, передававший сигнал в автомобиль слежения, где, собственно, и записывались разговоры. А это означало, что возможность записать хоть что-нибудь зависела от того, как близко их фургон находился к машине Балджера – совсем не простая задача. Более того, агентам приходилось постоянно конкурировать с дорожными шумами и привычкой Балджера громко включать радио, пока они с Флемми тихонько разговаривали, обсуждая свои дела в атмосфере постоянной настороженности.
